Глава Гохрана РФ Андрей Юрин – о переезде в Москву, силе финансистов и связи с Алтаем

Руководитель "главной сокровищницы" России открывает новый проект "Толка" – "Наши в столице" и рассказывает, как он адаптировался сам и кого ждет Москва сегодня

Андрей Юрин – человек знаковый для системы власти Алтайского края. Выходец из комсомола, в 1990-х он заложил основу финансового управления в регионе, возглавляя крайфинкомитет. Он уехал работать в Москву в 2022 году, когда ему было 42 года, и оставил вместо себя 27-летнего Владимира Притупова, который оставался главным финансистом края 17 лет. В столице Андрей Юрин в разное время работал в Минфине, возглавлял Фонд ОМС, был замминстра здравоохранения, а сейчас возглавляет Гохран России.

Сетевому изданию "Толк", которое запускает проект "Наши в столице", Андрей Юрин рассказал, почему он решил уехать в Москву не сразу после первого предложения, работает ли сейчас этот карьерный лифт, в чем сила финансистов и бывает ли он на родине.

– Андрей Владимирович, давайте вернемся в начало нулевых. Вы тогда были уже состоявшимся политиком со стабильной, уверенной позицией в администрации края, молодой, перспективный. Но вы приняли решение о переезде в Москву. Что вас подвигло к этому? Какими были обстоятельства?

– Если говорить о причинах, то возвращаться нужно не в начало нулевых, а еще в 1990-е. Сегодня многие жалуются на жизнь. Но давайте вспомним, что происходило в те годы. Это небо и земля. Тогда рушилось все. Останавливались предприятия, у аграриев не было денег на покупку горючего для проведения посевной и уборочной, зарплаты бюджетникам не платились месяцами, а социальные выплаты вроде пособия на ребенка – годами.

Минимум два экс-министра финансов края перешли на работу в федеральное правительство, а один бывший заместитель – в мэрию Москвы

Был дефицит всего. Прежде всего финансовый, который в свою очередь приводил к ресурсному. Все это создавало очень напряженную ситуацию. Власть не могла осуществлять все полномочия по поддержке граждан и предоставлению им услуг. Экономика региона не обеспечивала бюджет необходимыми ресурсами.

Вся моя работа – сначала в мэрии Барнаула, а потом в крайфинкомитете – была направлена на то, как распорядиться ресурсами так, чтобы город и регион не остановились в решении основных социальных задач. Приходилось проводить много времени в Москве, в федеральных органах власти, потому что Алтайский край весьма дотационен из-за структуры своей экономики.

Первое предложение переехать в Москву для работы в Министерстве финансов поступило еще году в 1996-1997-м. Но тогда переезд был бы для меня равнозначен предательству по отношению к краю. В тех условиях, в которых регион тогда находился, уезжать из края было бы неправильно.

Но спустя время ситуацию в регионе удалось стабилизировать. В начале 2000-х зарплаты уже выплачивались вовремя, удалось ликвидировать бесконечные задолженности по социальным выплатам и пособиям. Удалось снять часть долгов с бюджетных учреждений, ушел этот ужасный бартер, который не давал никому нормально работать.

И когда в 2001-м мне снова поступило предложение о переезде, я его принял. Переехал в 2002 году. Для меня это не было каким-то отдельным, специальным решением, особым выбором. Я в Москве, бывало, и так проводил по полгода. Характер моей работы кардинально не изменился – просто в регионе я занимался одним субъектом, а в Минфине стал заниматься всеми. Я пришел работать на должность замдиректора департамента межбюджетных отношений, затем был назначен директором этого департамента. Это подразделение занимается непосредственно работой со всеми регионами России. Масштаб работы, безусловно, увеличился, но проблемы на местах мне были понятны.

Меня иногда спрашивают, как проходила адаптация в Москве. Да не было никакой адаптации. Была просто работа. Сначала в одном месте, потом в другом. Да, изменились задачи. Но я чувствовал себя абсолютно уверенно.

– То есть процесс был для вас эволюционным?

– Абсолютно.

Официально неизвестно, с чем связана очередная смена места работы Максима Костенко. Однако на фоне его ухода проходит присоединение Академии Минпросвещения к Государственному институту просвещения

– По вашим наблюдениям, это лифт "регион – Москва" по-прежнему работает для госслужащих, как и тогда для вас? Или нет?

– Я бы, пожалуй, не говорил "сейчас" и "тогда". Мне кажется, основные принципы перемещения остаются примерно одинаковыми во все времена. Когда человек чувствует, что он на своем участке сделал все, что мог, и ему хочется развиваться, решать новые задачи, то он ищет возможности и места для этого.

– Если бы в случае с госслужбой все зависело только от самого человека…

– А я бы сказал, что очень многое зависит именно от него. Я настаиваю на этом. Надо просто всегда чувствовать и понимать, какие действия от тебя ждет сегодняшняя ситуация. Если ты будешь ей соответствовать и предлагать решения сообразно ей, то будешь нужен и этому времени и этому месту. А если в твоей голове находятся какие-то догмы и представления о жизни, которые ты не будешь корректировать в соответствии с требованиями, не будешь адаптироваться и предлагать решения, то никаких перемещений, конечно, быть не может.

– То есть, чтобы пригласили, нужно себя показать?

– Конечно. Нужно показать себя эффективным, деятельным, способным решать многовекторные задачи. Более того, нужно не просто прийти, но и закрепиться. Приглашают тех, от кого ждут отдачи. Но еще раз – я на первое место ставлю способности человека. А приглашение куда бы то ни было, как правило, следует потом само по себе.

Я по крайней мере ни на одну из своих должностей не просился. Не приходил и не говорил: "Возьмите меня, пожалуйста".

– Сейчас, оглядываясь на свой карьерный путь, ни об одном из своих мест работы не жалеете?

Около 11 лет Кнорр курировал агропромышленную политику области, а до этого был депутатом Госдумы и возглавлял алтайское реготделение "Единой России"

– Ни об одном из принятых решений я не жалею. Даже по тем местам работы, которые казались неожиданными для меня. Например, в определенный период Татьяна Алексеевна Голикова пригласила меня в здравоохранение. Я был председателем федерального Фонда обязательного медицинского страхования (ОМС), а потом занимал должность заместителя Министра здравоохранения по финансам.

Могу сказать, что опыт, полученный до этого в Минфине, очень помог мне тогда. Тот закон об обязательном медицинском страховании в Российской Федерации, который был нами подготовлен и принят в 2010 году, до сих пор в стране работает, как бы документ ни критиковали. Никакой реальной альтернативы ему не предложено, все основные положения проверены жизнью и действуют.

Мы сформировали схему, которая и сегодня востребована, работоспособна и является основным механизмом обеспечения системы медицинских учреждений.

Так что нет, никаких сомнений я не испытывал. И потом, когда обратно вернулся в финансовую систему, уже на нынешнюю должность, никаких сожалений не было. Тут тоже есть свои интересные задачи.

– Сегодня в Москве работает немало выходцев из Минфина Алтайского края, ранее – финкомитета. Почему? Таково качество школы подготовки финансистов в регионе или это сила сообщества?

– В Москве много не только финансистов из Алтайского края. Врачей, например, тоже. Больше, чем финансистов. Я это точно знаю. Есть замминистры – выходцы из нашего региона. В Минпроме, в Минэкономразвития, например.

Но если поразмыслить над этим, то я бы выделил несколько причин востребованности финансистов. Во-первых, это некая универсальность – финансисты в принципе являются специалистами в самых разных областях. Занимаясь обеспечением социальной сферы, поддержкой экономики, они волей-неволей вникают в широкий круг проблем, и сфера интересов у них становится достаточно широкой. А это востребовано.

В сфере госуправления работают люди, которые понимают, с помощью каких рычагов это управление осуществлять – прежде всего через нормативную базу и через финансы. И я объясняю эту востребованность финансистов тем, что они в наибольшей степени понимают процедуры, характер принимаемых решений. Им легче переложить на язык государственного управления то, что требует общество. Но это, конечно, если мы говорим о тех специалистах, которые хотят вникать в суть дела.

– Минфин всегда считается своего рода серым кардиналом во власти. Можно регулярно услышать фразу "как решит Данил Геннадьевич" (Ситников – Министр финансов края), раньше также говорили о Притупове (глава Минфина края в 2002 – 2019 годах). Дескать, Минфин – ведомство, которое реально управляет краем – не в политическом, а оперативном смысле. Такое мнение – из-за распоряжения деньгами?

– Я неоднократно слышал такие мнения, где бы я ни работал. На самом деле это совершенно не так. Управление какой бы то ни было отраслью – это тяжелейшая работа, большие трудозатраты, понимание проблем и т.д. В действительности все решения вызревают в ходе совместного обсуждения того или иного вопроса. Финансисты просто всегда видят, есть ресурсы на тот или иной вариант или нет. Они дают твердую оценку и подсказывают путь решения, исходя из имеющихся финансовых возможностей.

Да, Минфин – один из участников принятия решений, но далеко не решающий. Всегда есть высший уровень, уровни глав муниципалитета, региона, на которых определяются приоритеты, направления расходования средств. Есть депутатский корпус, который высказывает свое мнение.

Да, роль финансистов высока, но ее не нужно переоценивать. Роль человека, который управляет отраслью, гораздо выше.

– Существуют ли официальные сообщества выходцев из Алтайского края в Москве?

– Есть, конечно, алтайское землячество. Когда-то оно собиралось. Но сегодня все выходцы из региона интегрированы, скорее, в отраслевые корпорации. Поэтому сказать, что существует какое-то особое объединение, я не могу. Ведь само по себе алтайское землячество большое, я бы даже сказал грандиозное. Я бы, скорее, говорил о горизонтальных, отраслевых связях между разными его представителями.

– Вы сами поддерживаете связь с Алтайским краем?

– У меня в регионе осталось немного родных, я там периодически бываю.